Он — однорукий бандит,
Он суров и сердит,
Но сердце его болит,
Когда он видит ее.
Она его ждет,
Бокал, а в бокале лед,
И пьет
Дом Периньон.
Она — игроманка,
-Эй, жестяная банка,
Со мной сыграй-ка,
Отсыпь монет.
На что он еще пригоден,
Отсыпать ей пару сотен
И все — свободен,
Но нет,
Он хочет купить ей здоровье,
И ангела в изголовье,
И то, что зовут любовью,
За это он отдает
Все свои шестеренки,
Весною поющие звонко,
Сердце, как у теленка…
И ей выпадает Джек-пот.Джек-пот
Минус семнадцать, и ей семнадцать
И год семнадцатый на дворе,
Ей греет пальцы учитель танцев,
Бывший учитель, — наган в кобуре…
Он ей принес подарок в шкатулке,
Белее снега и слаще сна,
И сердца плачущая сосулька
Его рукою защищена,
И остается совсем немножко
Времени прежде чем
Она уйдет навсегда. На дорожку,
Как полагается, с ним присев.
В одно из прекрасных утр,
Проснешься ты стар и мудр,
Встанешь с кровати, устав от ночных Камасутр,
Накинешь халат на плечи,
Возмешь свою джезву,
Заваришь себе по-крепче,
Сядешь в кресло.
Что еще нужно
Для полноты бытия?
На поверхности кружки
Темная полынья.
Затягиваясь по-глубже,
Как в фильме Джармуша,
Ты падаешь в омут,
Пока за плечо не тронут.
Что гадать на кофейной гуще
Кто виноват? — Пушкин!
Что гадать, почему ты никем не понят!
Потому что ответов нет
Или они банальны,
Потому что счастье —
Это то, что сейчас,
И каждый рассвет,
Заходящий в спальню,
На шаг приближает твое «Прощай».
Сколько было пройдено блок-постов
В этой войне между смертью и красотой,
Между мною, идущей, и тобой, говорящим: «Стой»,
Сколько было найдено крепких строк,
Что насквозь пробивают висок,
И забываешь, кем был твой бог
И где он есть?
Скрылся или воскрес?
Шел рядом, да вышел весь!
Может это только инстинкт — идти,
Не зная куда, говоря: «Прости»,
Как молитву читая стих,
Зная, — жизнь бессмысленно коротка
И все что есть — красота цветка,
Встреченного на пути.
Возле меткомбината находился пивбар
С поэтическим названием
«За металл».
Какой-нибудь сталевар,
Уставший, голодный,
После свидания с домной
В своей преисподней
Опрокидывал там 100 грамм,
Потом еще и еще,
Теряя счет,
И горячий нектар,
Обжигая гортань
Делал его свободным,
Превращая в поэта…
Душа отслаивается от тела.
Что это – остановка сердца или остановка мгновения?
Или и то и другое одновременно?
Он бродит между мирами
О чем-то спорит с ментами,
Требует от них доказательств существования Бога,
Цитирует Канта.
И ангелы в черных тогах
Хохочут над жалким комедиантом,
И только кровавая Мери
Роняет над ним слезинку.
Сержант-экзорцист говорит:
«Delirium tremens»
И осеняет его дубинкой.
Наваливается усталость,
Казалось, осталась малость,
Чтоб сердце мучительно сжалось
В железном спазме,
И звонишь маме
И говоришь: «Я ламер,
Лох…
Я не понимаю,
За что мой бог
Не слышит молитв,
Кивает нимбом,
Молчит, глядит-
Мол, иди, но помни, что пути мои неисповедимы.
А мы внизу, мама, будто мимы.
И где оседают слова, на каком из фильтров —
На жестком диске, на нежной лире,
В бутылке спирта?»
А мама в ответ: «Я же говорила,
Мы будто рыбы,
И то могли бы и се могли бы…,
Но проглатываем наживку
И радуемся, что живы».
Я соглашаюсь и ко мне возвращается сила.
Моим боевым товарищам посвящаю
Где те поэмы, в которых мы жили?
Те, что жевали сердца и ломали нам кости?
Мы рвались из всех сухожилий,
Стараясь вырасти в прозе,
Мы их предавали, они забывались и тлели,
Соседи и френды, их растащили на строчки,
— «Спрячь свою флейту
И сбереги позвоночник», —
Я плачу от этих советов в своей одиночке.
Неужто, мы стали другими?
Мудрея, трезвея,
Сменяли дорогу и крест
На удобное кресло?
Ах, Венечка, Веня,
В хмурое утро похмелья
Вымя опять перевесило херес.
Саше Пушкину
В нашем промышленном городе, в колыбели Донбасса,
Где, как сказала премьер,
Шахтер — престижная мужская профессия,
Мой отец — философ и флибустьер,
Только такой и может вырастить принцессу.
Стащив у него пол-корабля,
На бревне в подворотне,
Я затягиваюсь, и земля
Раскрывает свои горизонты.
Рядом со мною мой мальчик
Из параллельного класса —
Двоечник, джентльмен удачи,
Юн и особо опасен.
Зовут его Саша Пушкин,
Глаза темны его, как антрацит,
Мы с ним в одних наушниках,
Наш crystal ship несется на риф!
В пьяной драке в какой то пивнушке
Сашка будет убит…
Не найдут виноватых.
Не будет Дантеса.
И мгновений чудных не будет.
Поплачет его принцесса и позабудет.