Песнь печали

Дорогой моей, несравненной Нине Сергеевне посвящаю.

Такая усталость,
что небо, казалось,
распалось
на тысячу звезд.
И вдруг они все потерялись.
Но что-то осталось,
хоть что-то осталось? –
Ответь на вопрос!
Заря задержалась…
Лампадка, как завязь…
И жизнь оказалась
дорогою слез.

И в небе России
летает лишь Сирин.
А где ж Алконост?

Скерцо для Марсия

Пусть стрела достигнет солнца.
Пусть стрела пронзает сердце.
Что от жизни остается?
Только песня, только скерцо…

Как бы ни были банальны
Чувства, реплики и рифмы,
С поля брани и из спальни
Мы приходим в мир другими.

Кем становимся? Не знаю,
Толи мифом, толи мемом,
Между прочим постигая
Бытия души экстремум.

А иначе нету смысла.
Тетива вот-вот порвётся!
Я ответила на вызов:
Прямо в сердце! В высь до солнца!

Когда-нибудь

Когда-нибудь
ты вылепишь из глины
лицо мое,
и шрам, и родинку, и каждую морщину,
свидетельницу болей и тревог,
ты влажными и тёплыми руками
коснёшься острых скул,
быть может Бог
вот так лепил Адама
и жизнь в него вдохнул.
Твори меня – средь смерти и войны,
жизнь на любви замешанная глина,
ведь чтобы выжить нам нужна причина,
и чтобы умереть – нужна причина,
а для любви причины не нужны.

Последний листок

Последний листок – золотая рыбка,
сделай так, чтобы её улыбка
не гасла,
сияла ясно,
чтобы легко прощаясь
могли не плакать,
пошли ей счастье,
а мне, так и быть, только эхо счастья
и свет из мрака.

 

Осенние письма

Знаешь,
здесь в настоящем,
мне каждый листок опавший
напомнит
о прошлом,
как падали желтые письма клена
в двор наш,
будто в почтовый ящик.
Вот они –
под ногами,
возле той самой скамейки,
где мы с листопадом играли,
смеялись,
купались в листьях,
подбрасывали их ввысь и
запихивали под куртки
и кофты,
наплевав на простуду,
чтобы внести этот ворох в комнату
и вчитываться в любимый почерк,
в прожилки, тонкие жилки,
разбирая средь недомолвок,
многоточий,
прочерков
и ошибок
щебеты птиц и рыдания ливней,
несбывшиеся обещанья,
слова любви
и слова прощанье.

Субмарина

Такой был дождь,
что наш автобус,
как субмарина плыл и плыл.
Медузы – зонтики прохожих
и стайка рыб – авто на светофоре,
как будто бы исчезли в море,
их в миг один
холодный ливень смыл.
Мы просто миновали город,
свернули с трассы,
как будто бы стремясь
на дно гигантской впадины
упасть,
в бездонный желоб,
и слушать шум дождя –
протяжный зуммер.
Когда пустую хрупкую ракушку
подносишь к уху
доносится далекий гул –
безумный моря зов,
манящий, безответный,
вот так и ты за сотни километров
пытаешься мне дозвониться, а в ответ
лишь слышишь: абонент вне зоны…
Гудки…

Заглушены моторы.
Субмарина спит.

Каштан

Осенний пейзаж в жанре ню:
Осень случилась рано,
Одетые в колючую броню,
Каштаны
Падают с ветвей,
Раскалываясь от удара.
И дворник их метлой своей
Сметает с тротуара.
А небо плачет. Льётся дождь.
И ты как в детстве,
Берёшь каштан,
В карман кладёшь,
Как моё сердце.
2017-2023

Заклинание

Твой мир герметичен.
В нем юные нимфы щебечут по-птичьи
И пьют алкоголь.
И как-то уже непривычно,
И даже уже неприлично
Писать про любовь.

Давай же простимся.
Останутся только поэмы и письма,
Что впрочем не мало.
Они разлетелись как птицы по высям,
Они засияли как искры в игристом,
Вплелись в голоса, свили гнезда в гитарах.

И юные нимфы на нежных свиданиях
Споют тебе песни мои от незнанья,
Что это не просто звучат изречения,
Что это мои о тебе заклинания,
О том, что давно не имеет названья,
О том, что уже не имеет значенья.

Ополченец

В густой траве и мягких ковылях,
Средь баб окаменевших скифских,
Этих степных грудастых сфинксов,
Заснула крепко Родина моя.

И снились ей совсем дурные сны
В хрустальном саркофаге государства,
Как новый царь венчается на царство,
И шепчет ей сакральное: “Усни”.

И спит она уж много лет подряд.
И звёзды оплывают будто свечи.
И где ж её царевич-ополченец?
Её солдат?

Вот он идёт! Неистов! Юн и груб.
От крови свежей сладким поцелуем,
Войною, революциею, бунтом,
Касается её горячих губ.

И он её разбудит, как всегда.
— Проснись! Вставай! Твой сон не будет вечным!
И как когда-то поправлял он меч свой,
Калаш поправит на своем плече.