Ольга Золотухина:
Благодарность из Луганска! Была на премьере здесь 1 ноября, и посмотрела онлайн трансляцию. Очень сильно, низкий поклон всем участникам и ленинградским зрителям, пришедшим в зал! Истинно, Любовь не сдаётся, она живёт вечно, в каждом шаге, вздохе, сердце… Лена, УРА! Тебя услышали!
Дарья Кузина:
Долгожданная «Новороссия» вчера.
У нас, в Петербурге.
Когда еще Большой зал Филармонии видел столько людей в военной форме? В августе 1942, когда здесь звучала «Ленинградская симфония»?
Трудно быть связной, рассказывая о вчерашнем вечере. Слишком сильны ещё эмоции.
Эта постановка получилась — благодаря работе замечательных людей.
Невероятная Валерия Путря с музыкальной частью проекта. Великая музыка сразу задающая — масштаб.
Вся музыкальная составляющая — идеальная.
Конечно же, стихи Елены Заславской.
Для меня — очень субъективно и почти без объяснений — блоковская «Двенадцать» разлива 2020.
Работы Юрия Купера. Идеальные здесь.
Энергетика Владимира Шахрина.
Но. Эта постановка случилась — благодаря одному человеку.
Человек-ледокол — так сказала про Александру Куликову Заславская.
Человек-проводник — так скажу о ней я.
Вся история создания «Новороссии», какой она видится со стороны — это история контакта, связи, электрической цепи.
«Приём!» — «Приём!»
И источник электричества — она, Александра Куликова.
Маленькие лампочки, одна за другой зажигались в темноте, связанные невидимым проводом. Их становилось все больше — с момента замысла постановки и до её воплощения. 20 ноября они осветили уже целый концертный зал. К цепочке подключились зрители. Которые понесут теперь этот свет, свет «Новороссии», дальше, в мир.
Сами будут — проводниками.
И станет светлее в нашем пасмурном мире. И осветятся тёмные, захламлённые углы.
И кто-то подумает: как же я жил тут раньше?
Не этого ли хотела Александра?
И это — осуществилось.
Что-то в постановке может нравиться или не нравиться. На то они и стихи, что звучат внутри у каждого — только его голосом.
Но это — частности.
Есть главное: «Новорссия» уже вписана в историю.
Все, кто был в зале, понимали, что присутствуют при историческом событии.
Вот что самое важное.
Слово «Новороссия» вошло в наш словарь, в наш визуальный ряд — вот оно, на огромном экране, в самом сердце Петербурга.
Не вычеркнуть, не забыть.
И зрители встали в конце, весь зал. Плакали, потому что не плакать было невозможно.
Вытирал слезы рукой, не стесняясь, на выходе, в гардеробе, немолодой военный в камуфляже — столько наград вживую я в жизни не видела.
…
Любовь не умирает. И не сдаётся.
…
Человек и ледокол Александра Куликова крошит вечные льды нашего отстранения, нашего устранения, наших страхов.
Оставляет за собой широкий след, чистую воду.
По которой за ней пойдут — другие.
Но она была — первая.
И к тому, как мы будем всегда, в веках, лучше привыкнуть уже сегодня (с).
Андрей Полонский:
Спектакль Новороссия превзошел все мои ожидания. Это был реальный синтез искусств, который меняет мир. Я был с Сашей Андером (Настя, увы, болеет), мы вышли потрясенные, даже, несмотря на отвратную погоду, остановились перекурить у моего велосипеда. Сразу так разойтись казалось невозможным.
С чисто формальной точки зрения было чрезвычайно интересно, что в классический синтез поэзии, музыки, изображения и сценического движения удивительно естественно вплелась публицистика, причем в ней не было ничего нарочитого. Она там не поставлена специально, а органически присутствует, как часть тела спектакля.
Если кто-то думает, что в этом спектакле есть стремление чего-то кому-то доказать, кого-то в чем-то убедить, так нет. Он обращён городу и миру как свидетельство и послание не только о настигшей нас всех истории, но об универсальной человеческой участи.
В целом, — может диктовал зал, — но подумалось, что эта вещь с ее великолепной музыкой и выверенной интонацией в чем-то подобна Ленинградской симфонии Шостаковича для людей во время предыдущей войны. Она вселяет надежду и укрепляет уверенность.