Секунда вечности

Стих Заславской — это ангел, соединенный с гарпией, гремучая смесь прекрасного и ужасного. Наверное, такое соединение противоположностей необходимо: без этого не может быть настоящего полета творчества. Читать полностью

ТАИНСТВО

Сминаю, будто фантик, мотылька,
И жизнь, и смерть в руке моей игривой,
И понимаю – красота хрупка,
Но в то же время и непобедима.

И выстрелив отточенной строкой –
Стрелой, а может косточкой от вишни,
Гадаю: «в яблочко»? а может «в молоко»?
Достигла цели? Или так, не вышло?

И воссоздать тебе, читатель, суждено
По формуле стиха весь мой экстремум.
Как в кровь пресуществляется вино,
Так жизнь пресуществляется в поэму.
2013

БдыЩь-мен. БдыЩ их. (с картинками)

Глава 6. БдыЩь их
Медный человек, с золотым налетом,
Есть ли дело тебе до твоего народа.
Бросишь ему кость, а он все голодный.
Ты же как памятник, так высоко стоящий,
Что кажется, будто мы овцы и пастырь наш ты.
И говоришь: Поди сюда, друг-пиарщик,
На тебе Паркер с золотым пером, настоящий!
А ему бы Калаш, но
Он же в команде,
А значит прагматик.
На золотой цепочке и на зарплате.
Так что наплевать на народ
С его Камбродом!
Стоит задача – по-глубже, с проглотом.
Эй, Бдыщь-мен, прилетай и в упор их!

Рисунок Нины Шибалкиной.

Полная версия «БдыЩь-мен»

 

БдыЩь-мен. Беспредельщики на вышке. (с картинками)

Глава 2. Беспредельщики на вышке

Представьте:
Сидит студентка на задней парте,
И к ней подходит преподаватель.
— Вот билет на балет,
Вот билет на минет,
А этот, так и быть, по высшей математике.
И можно было бы на балет (там буфет с сосиской),
Но ведь рано или поздно все заканчивается пипиской,
А если пересдача, то вновь по списку.
Может – это она растяпа.
Учила, учила, учила, – да слабо.
Не может сказать: уберите лапы!
Эх, ей бы сдать эту чертову вышку
И в кино с любимым мальчишкой.
Вдруг распахивается окно
И влетает БдыЩь-мен.
— Вот тебе бес в ребро,
Вот тебе “Лебединое озеро”,
Вот тебе, старый хрыч,
Теория пределов!
И по яйцам ему коленом.

Рисунок Нины Шибалкиной

Полная версия «БдыЩь-мен»

БдыЩь-мен. Он появляется. (с картинками)

Глава 1. Он появляется

С чего начать мне свою историю?
С поисков Cупер-героя,
Который летит над городом,
А в перспективе и над страною,
И помогает обиженным,
Как часто их видим мы,
Но почему-то проходим мимо.
Как мне назвать его? БдыЩь-мен!
Немного смешное имя,
Но он же герой луганский,
А не заморский-американский,
Рожденный Каламбией Пикчерс
И пошлым глянцем.
А еще он стреляет пальцем:
БдыЩь!

Рисунок Нины Шибалкиной

Полная версия «Бдыщь-мен»

 

 

Пенициллин и Калашников

Пенициллин и Калашников — два символа борьбы.
Сергей Жадан

Калашников (мужская партия)
Прилетел ко мне ангел, и спросил,
Распаковывая багаж:
-Чем хочешь изменить ты этот мир?
-Вот крест, а вот калаш…

Они говорят “бандформирование”,
А я — “профсоюзная ячейка”
Бойцовский клуб, как у Чака Паланика
И близится время Че.

Что мне, Родина, от нежных твоих подсолнухов,
От жарких твоих чернобрывцев?
Сквозь зубы шепчу я: Господи,
Раньше наши молитвы навзрыд
К тебе доходили, вроде бы,
А сейчас адресат будто выбыл,
Оставив свои чертоги.
И думаешь, а был ли Бог?
А может быть и не было никакого Бога.

Разрастаются супермаркеты,
Разрастаются, как грибы
Эти храмы капиталистического патриархата.
Под шртих-коды подставим лбы.
Что не продано, будет пропито,
Что не пропито, будет просрано.
Думалось — будет независимая и соборная,
Оказалось — босая и голая.

А у власти сейчас засранцы,
Мыслящие в одном ключе,
Они говорят -бандформирование,
А я — профсоюзная ячейка.

Родина, мне казалось у тебя молоко на губах не обсохло,
А теперь мне видится — это сукровица.
И я бы сказал, что сука ты,
Да скорее язык отсохнет,
Люблю я твои подсолнухи,
И жаркие чернобрывцы,
Зачем ты сердце мне начиняешь порохом,
Неужели ты не боишься взрыва?

Мне снилась Повстанческая армия
Во главе с Команданте Че,
Они говорят — бандформирование,
А я — профсоюзная ячейка.

Наши заводы стоят,
Наши фабрики разворованы,
Легкокрылые эльфы — давно в Европе,
А родину называют Мордором,
Где же ты, око Сауроново,
Затерялось среди подсолнухов,
среди чернобрывцев?
В топку Толкиена!
Пока мы молоды,
Перепишем эту историю
Или впишем свои страницы.

Помните: “Мама — Анархия,
Папа -стакан портвейна”
Они думают — мы — бандформирование,
А мы — народное сопротивление.

“Як умру, то поховайте”
Среди подсолнухов,
Среди чернобрывцев,
С чем тебе однозначно повезло, моя Родина,
Так это с твоим народом,
Многотерпеливы мы, украинцы.

Они говорят: не надо крайностей,
Зачем тебе калаш на плече?
А я говорю о солидарности
И о том, что не хватает нам профсоюзных ячеек.

 

 

 

 

 

Пенициллин (женская партия)
Прилетел ко мне ангел, и спросил,
Распаковывая багаж:
-Чем хочешь изменить ты этот мир?
-Вот крест, а вот калаш…

У милого глаза как незабудки,
И капельницы в две руки,
Я с ним сижу уже вторые сутки
И по часам меняю “проводки”,

Сказали мне бандитская разборка,
А он шептал, что это был протест,
Лишь с площади сошла волна народа
И оказался рядом Красный крест.
Потом его всего в крови на Скорой
В ургентную, где нет свободных мест.

Сердце лучше бы ты оглохло
А не сочилось болью и сукровицей,
Я знаю как тебе плохо,
Но что тебе прописать? Революцию?
Чтобы пылало подсолнухом,
Пламенело чернобрывцем.
Или зажмуриться,
Закрыть глаза — не видеть, не слышать, не знать,
Винить правительство, масонов, Путина,
Эпоху,
Но не себя,
Пить валерьянку,
Сидеть на инъекциях,
Сердце, зачем ты сочишься страданием,
От этого ведь ничего не изменится.

Сказали мне бандитская разборка,
А он твердил, что это был протест,
Когда пустили после остановки
Мы его сердце – это не конец.
На раненной груди татуировка —
Девиз забытый: Воля или Смерть.

Я капаю ему антибиотик
И слезы тихо капают с ресниц,
С каким сражался Молохом,
Мой Дон Кихот,
За что он отдал жизнь?

Шептал он мне —
Сестра, моя отныне,
В несчастной и больной нашей стране
В родимой неньке Украине
В неравной изнуряющей борьбе
В сраженьи с мельницами ветряными,
Что есть у нас ?
Как говорил поэт,
Калаш и куб пинецилина?
Нет ничего. Лишь верность есть
Себе,
Нашим Подсолнухам
И Чернобрывцам!
Так помоги мне
Снайперша со шприцем!

Эх, подсолнухи мои,
Да, чернобывцы
Сердце, чому ти не твердая криця?
Будь ты в броне,
Как легко бы жилось мне
В этой стране,
Что как та “простигосподи”.

Сердце, чому ти не твердая криця?
А мягкое теплое, будто синица.
Сердце — ты главная мышца
Бойца!
Будь себе верным иди до конца.

БдыЩь-мен

Прими участие в геройских приключениях

Слово о попкорне
Оставив свои поэтические привычки
Красиво слагать, говоря по птичьи,
Я выбираю косноязычье,
Когда горло будто распахнуто бритвой,
Когда нет ничего, кроме пульса и ритма,
Дыханья и рифмы,
И наступает время
Для настоящей поэмы,
И пусть ее разберут на мемы
Друзья и олигофренды,
Критики пусть перетрут в комментах,
Читатель, насладись красотой момента,
Когда каждое слово, теоретически может стать последним,
Все мы ходим под Богом и брендом,
А я остаюсь поэтом,
Поэтому спешу рассказать о главном,
С прицелом дальним,
Чтобы глаголом, будто напалмом
Сердца обжигать, как в горне,
И чтобы они взрывались, как зерна
Попкорна.

Глава 1. Он появляется
С чего начать мне свою историю?
С поисков Cупер-героя,
Который летит над городом,
А в перспективе и над страною,
И помогает обиженным,
Как часто их видим мы,
Но почему-то проходим мимо.
Как мне назвать его? БдыЩь-мен!
Немного смешное имя,
Но он же герой луганский,
А не заморский-американский,
Рожденный Каламбией Пикчерс
И пошлым глянцем.
А еще он стреляет пальцем:
БдыЩь!

Глава 2. Беспредельщики на вышке
Представьте:
Сидит студентка на задней парте,
И к ней подходит преподаватель.
— Вот билет на балет,
Вот билет на минет,
А этот, так и быть, по высшей математике.
И можно было бы на балет (там буфет с сосиской),
Но ведь рано или поздно все заканчивается пипиской,
А если пересдача, то вновь по списку.
Может — это она растяпа.
Учила, учила, учила, — да слабо.
Не может сказать: уберите лапы!
Эх, ей бы сдать эту чертову вышку
И в кино с любимым мальчишкой.
Вдруг распахивается окно
И влетает БдыЩь-мен.
— Вот тебе бес в ребро,
Вот тебе “Лебединое озеро”,
Вот тебе, старый хрыч,
Теория пределов!
И по яйцам ему коленом.

Глава 3. Цитрусовый монстр
Или другая картина:
Стоит бабулька у магазина,
У супермаркета Мандарин,
С банкою из-под Фанты
В руках трясущихся после инфаркта,
Она проводит вас троекратным
“Боже, спаси и помилуй”
За пятак или мятую гривну.
К ней подлетает БдыЩь-мен
И говорит: — Кто тебя обидел?
— Если б мы знали с тобой ответы
На “Кто виноват?” и “Что делать?”,
Если бы все решалось простой монетой,
Жизнь была объективно проще,
Но разве этого ждешь ты?
Нет здесь монстров
И мне остается сказать только то, что
Гниль начинается с головы у рыбы.
БдыЩь-мен, иди,
И не путай следствия и причины.

Глава 4. Сuprum-мания
— Ты можешь сделать крутую карьеру,
Говорил ему первый человек
По прозвищу Медный.
— Новое время
Требует новых героев,
Мы с тобою
Построим космодром,
Мы взорвем этот город.
Работай на меня и станешь ты нуворишем
Под моим крылом, под надежною крышей,
Или хочешь остаться нищим?
А в ответ засмеется БдыЩь-мен,
И как в “Белом солнце пустыни”:
— Я мзду не беру, мне за державу обидно.

Глава 5. Мэрская кампания
Мой знакомый работал на выборах в мэры,
Хвалил кандидата своего сверх меры,
Рассказывал пенсионерам:
Нынешний мэр — пидофил и пидар,
Какой тут выбор?
Есть единственная альтернатива,
Вот кандидат — этот друг народа.
Он умен, он красив и свободен,
Он по коррупции Ледоколом,
Он не замешан в скандалах, он молод,
Он сумеет у нас в Камброде,
Где колдобина на колдобине,
Дороги выложить как в Европе,
Например, как в Лондоне.
А когда разобрали урны,
После судов и разборок шумных,
Как полагается мужам государственным, умным —
Все помирились,
Пирог поделили.
И все осталось у нас, как было.

Глава 6. БдыЩь их
Медный человек, с золотым налетом,
Есть ли дело тебе до твоего народа.
Бросишь ему кость, а он все голодный.
Ты же как памятник, так высоко стоящий,
Что кажется, будто мы овцы и пастырь наш ты.
И говоришь: Поди сюда, друг-пиарщик,
На тебе Паркер с золотым пером, настоящий!
А ему бы Калаш, но
Он же в команде,
А значит прагматик.
На золотой цепочке и на зарплате.
Так что наплевать на народ
С его Камбродом!
Стоит задача — по-глубже, с проглотом.
Эй, Бдыщь-мен, прилетай и в упор их!

Глава 7. Драконьи зубы
Ведь это война, ежедневная, бытовая,
И твоя, и моя, и
В чем-то даже третья мировая.
За свою страну, где народ не быдло,
Где “Я — украинец” сказать не стыдно.
Прилетай по-скорее, БдыЩь-мен,
И быть может, мы станем с тобой на Майдане,
Готовые мыться в кровавой бане,
Ведь лучше так, чем проспать на диване
И жизнь, и смерть, и борьбу, и победу
Под мягким теплым уютным пледом,
Все новости узнавая из интернета.
Там нет ответа, почему мы все терпим,
Почему? Нам же здесь жить, да и нашим детям.
Нам же здесь встречать новый день с рассветом.
А тех, кто сеет зубы драконьи,
Не спасет ни бункер, ни колокольня,
Не успеют даже прикрыться ладонью.

Глава 8. Болевой синдром
Что касается меня, то, как говорится,
Я надеюсь, здесь все еще может перемениться,
Я не верю в то, что в руках синица
Лучше журавля в небесах широких,
И что мы только мясо в зубах эпохи,
И что будет потом, без меня, мне не похуй.
В этом городе, в этой стране,
На гранитной плите
16 цифр и тире?
Что будет потом?
Чебурек с котом?
Что скажут потомки
На кухне с набитым ртом?
Мол был такой человек родной,
Мол был такой, а теперь перегной,
Но кровь его и в тебе и в нем.
И сквозь алкоголь
Проступает боль —
Та, что когда-то была со мной.

Глава 9. Твой ход
Может проще все? Надо жить не парясь,
Улыбнись, сникерсни, подрочи на глянец,
Выбирая из всех приведенных матриц
Ту, в которой тебе комфортно
Расслабляться травой, наслаждаться порно,
Позитивно мыслить и делать клонов.
Но настанет момент, когда лбом о стену,
И захочется вскрыть, как консерву, вену,
И тогда может быть в тебе и родится БдыЩь-мен!

Глава 10. Хэппи-энд или хэппи-оппен
И я верю в то, что нас будут тыщи,
И в каждом супер-герой — настоящий БдыЩь-мен.

PS Раньше спасать страну могли только супергерои. Теперь это можешь сделать и ТЫ.

1 января 2011 года

Стихо-творения. 7 дней. (светлая поэза)

Посвящаю моим родным, которые рядом и которые не здесь

 

***слово
Иногда меня спрашивают, что ты можешь сказать этому миру,
Прекрасному и безобразному, обыденному и неизвестному,
А я говорю: каждый день мы творим
Поэзию,
Иногда не замечая этого.
Стремимся к свету.

***свет
Любимый, ты помнишь?
Мы в тёмной комнате,
Земля — наш снежный ком
Мы на него намотаны, вдвоём,
А сверху — будут сотни поколений,
Потом, ну а сейчас — «скрещенья
рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья».
Совпали половинки паззла,
И демон два крыла вздымал крестообразно.
А может ангел. Но напрасно.
Все изживается. Рутина, будни, быт.
И страшно то, что можно всё забыть и дальше быть,
И дальше плыть, а я желаю воссоздать весь этот пыл
И трепет бесполезный,
Что после завтрака, наверное, исчезнет,
Строкой поэзии, в себя вмещая бездну.

Да будет свет. В начале и в конце.
Он будет путь. Он будет цель.
И эпицентр.
И пусть глаза твои сияют и лучатся.
И пусть начнется, что должно начаться. Читать полностью

Про счастье

1
Счастье есть,
Его не может не быть.
У каждого свой крест,
Свой путь и свой быт.
Зачем прилагать усилия
В поисках счастья?
Господи, упаси
От этой напасти.
Ведь счастье понятие аморфное,
Легко заменяется достатком, комфортом,
И тому подобное,
Главное, чтобы было удобно.
Так думают сотни и тысячи
Из поколения в поколение —
Ген безразличия —
Без сожаления.
А я не жила по инерции,
Выбиваясь из сил,
Заводила свое сердце,
Как часы.
Какое оно счастье?
И где оно обитает?
Задумывалась я часто
И вдруг поняла, что знаю.
2
Веет от счастья домом,
Полем
И садом.
Чем-то знакомым
До боли,
С первого взгляда.
Счастье — вскрик,
Счастье — всплеск,
Счастье — сердца биенье,
Это миг,
Это век,
Счастье — виденье.
Это ты — мое Счастье:
Глаза твои, губы и руки,
Поцелуи, объятья.
Вздохну — и ни звука,
Лягу на грудь
И слушаю, как тикает.
Ты просто Будь! Будь! Будь!
Счастье мое великое!
Чудо мое, ты, чудище,
Любящее и нежащее,
Спрячусь в твои я ручищи,
Словно в бомбоубежище,
Спрячусь от взрывов отчаянья,
Ужасов одиночества.
В ритме с твоим дыханием
Дышать хочется.
3
Это не солнце, а чучело,
Лучами утыканное,
Наброшены рваные тучи,
Чтобы скрыть наготу неприкрытую.
Рядом дождь слепой
Еле ноги передвигает,
Стучит своей палкой по мостовой,
По крышам трамваев.
Бедное солнце участия
Взглядом унылым ищет.
Потеряла я свое счастье,
Тоже бреду, как нищая.
Улыбки ломаный грошик
Мне бросил случайный прохожий.
Где же ты, мой хороший,
Ни на кого непохожий?
Никто мне теперь не нужен,
Мир без тебя воинственен.
Перевернул мне душу,
Потерянный мой, единственный.
4
Чем измеряется счастье?
Скажите, а кто-то мерил?
Рвется душа на части —
Конверт открываю нервно —
Руки дрожат от волнения,
Буквы бессовестно пляшут,
От радости светлой пьянею я,
Читая письмо Пашино:
«Письма, письма вереницей,
Если в крылья их сложить,
Я к тебе сумел бы птицей
Прилететь и рядом жить.
Из бесчисленных конвертов
Хижину сложили б мы,
В ней бы прятались от ветра,
Проливных дождей, зимы.
На цветных бы марках спали,
Как на пестром одеяле.
Ляжешь ты ко мне на грудь,
Скажешь тихо: «Будь! Будь! Будь!»
Все, целую в обе щечки
Крепко-накрепко, еще
В губы, руки и плечо?
Ставлю дальше многоточье».
5
Чем платят за счастье?
Какою монетой?
Душевным ненастьем?
Печальным сонетом?
А может ожиданием,
Длинным, как ночь полярная?
Прощением или прощанием? —
Раньше не знала я.
Жизнь учит
Порой жестоко.
Исчезли тучи
В ладонях окон.
И утро в бликах
Ко мне приникло.
Он, как будильник,
Меня окликнул.
Через ступени
Перелетая, букет сирени
Принес из мая.
Небрит, измучен,
Промок, продрог,
Но взгляд, как лучик
Меня обжег.
Лежим в обнимку
И не шутя
Шепчу: «Любимый,
Хочу дитя».
6
Я теперь дом на ножках,
Теплый, уютный дом.
Крошечную горошину
Мы поселили в нем.
Я — беременная, я — шар,
Я круглая, как планета,
Иду не спеша,
Несу себя по проспекту,
Нет, не себя, а живот.
Солнце во взгляде,
Во мне человек живет!
Дорогу нам уступайте!
7
Примчался из магазина
Будущий папа наш,
Кормит нас витаминами,
Заботлив, как верный паж.
«Скушайте яблоко, лучше грушу,
А хочешь — черешен».
Я — капризная и непослушная,
Он — терпелив и нежен.
— Ну-ка! Дай-ка сюда свою руку.
Ишь, брыкается, непоседа.
Хочет, наверное, хоть на минутку
Выглянуть в мир неведомый,
Распробовать вкус смородины,
Послушать, что шепчут голуби.
Я же теперь, как Родина —
В утробе, как в земле плодородной,
Разрастается саженцем
Наше счастьице!
8
Серая дымка.
Кап. Кап.
Мокро и зыбко.
Кап. Кап.
Дождь, будто скрипка
Плачет.
Ветер по крышам скачет, скачет?
Делаю выдох, вдох.
Бьется огонь в висок,
Спаси и помилуй, Бог!
Настал срок.
Разбушевалось ненастье.
Рвется наружу счастье.
Тело дрожит, как пружина,
Кажется что по жилам
Топливо движется жидкое.
Мучаюсь, но с улыбкою.
Окна дорожками слез
Вышиты.
Я умираю всерьез,
Вы слышите!
Губы искусаны,
Капли крови, как бусины,
Пощупайте пульс мне!
Разрастается боль.
Довольно!
Вопль
По венам высоковольтным,
По мышцам, морщинам, черточкам?
Не хватает дыхания.
Сердце вишневой косточкой
Выплюнулось из гортани.
И тишина вмиг,
Кажется, ничего и не было,
И вдруг крик,
Молнией с неба.
— У вас мальчик.
— Покажите мне сына.
Будет Иван Палыч,
Славненький мой мужчина.
9
Кричит, взъерошенный,
Колючий, как еж:
«Как там наша горошина?
На кого похож?»
Открыть бы форточку,
Ждет уже целый час.
А вот и драгоценный сверточек,
Одни глаза торчат.
Мы, словно рыбки в аквариуме,
Общаемся через стекло.
Пап внизу целая армия.
Нашему не повезло:
Аж
Третий этаж.
— Па-аш!
10
Мне принесли записку,
Фрукты и шоколад.
«В объятьях тебя бы стиснул,
Да приходится ждать.
Красивая ты в косынке,
С малышом на руках.
Благодарю за сына.
Я, кажется, пьян слегка
От радости этой огромной.
Слова — это звук пустой.
Сердце горит, как домна,
Бездонная домна с рудой.
Хочу на тебя наглядеться,
Счастье испить до дна.
Ты, как мадонна с младенцем,
В раме окна».
11
Кружево, кружево, кружево,
На уголке отутюженном
Лежит жемчужина,
Смотрит в душу мне.
Сниму пеленку,
Возьму ребенка,
Пуп в зеленке,
Ножки такие тонкие!
Губами упрямо,
Уткнулся в грудь.
Я называюсь мамой,
Я говорю ему: «Будь!» —
Каждой каплей молочной,
Каждым стуком сердечным —

«Будь! мой живой комочек,
Будь! дорогой человечек!»
Нет, человек, человечище!
Ну и пусть всего два семьсот
Малое мое детище,
Ничего, подрастет!
Спит, кровинка моя, отрада,
Причмокивает слегка.
Соединены мы с чадом
Струйкою молока.
12
Чудом назвать, феноменом,
То, что теперь не во мне он.
Мы с ним уже отдельно,
А раньше сплетались венами,
Были с ним кровью единой,
Были с ним плотью единой.
Мы соединены Любовью —
Вот вечная пуповина!
13
Редко о счастье пишут,
Счастье не вдохновляет,
Оно, словно косточка вишню
Сердце собой наполняет.
И если стихи некстати,
Банальны и неуклюжи,
Выброси их, читатель,
Пусть шелестят по лужам,
Пусть их читает ливень
Кленам, березам, осинам,
А чтобы быть счастливым —
Вырасти дочь или сына.