Обнаружила в архивах такую подборку. Решила выложить, пусть будет, хотя, конечно, она не полная. Особенно в последнее время, появилось много читателей и почитателей, а так же тех, кто знаком с моим творчеством только по стихотворению «Ни Ахматова я, ни Цветаева». У этих ценителей поэзии особый взгляд на мои стихи 😉
«Режьте меня, обзывайте, даже бейте морду, но стихи Заславской — это полное говно». — Госпожа аббатиса Ордена Куртуазных Маньеристов Евгеня Чуприна
«Стих Заславской — это ангел, соединенный с гарпией, гремучая смесь прекрасного и ужасного». — Арч Йонес
«Великолепны стихи Заславской. Они показывают, как подавляемое влечение к смерти отравляет жизнь изнутри». — Виталий Дорофеев
«Жизнь и творчество Заславской, поставившей во главу угла женский принцип, «Я», находящееся только в матке, наглядно демонстрирует, как утробная жестокость и матерый цинизм — являющиеся следствием этой личной «философии» — с которыми она способна превратить в живодерню жизнь другой женщины, а потом из этой живодерни сделать реалити-шоу — идеально совпадают с ценностями шоу-бизнеса». — Лидер Духовного Движения Алена Безкоровайная
«Смелый автор, и эта смелость перекрывает все остальное. И недостатки и достоинства. Надо не только ИМЕТЬ ЖЕЛАНИЕ сказать, но и уметь сказать». —Марина Матвеева
«Елена демонстрирует нам скорее не инстинкт свободы, а свободу инстинкта». —Анатолий Леонтьев
«Мене найбільше зачепило те, що у її віршах промовляє така собі тру РОСІЙСЬКА традиція жіночої поезії». — automne_dore
«Те, що вона пише, нагадує серцебиття. Не даремно вона постійно згадує про серце, яке «б’ється, ніби йо-йо на тонкій аорті». Ритміка цієї книги відтворює збите дихання при короткій розмові, або рвані фрази спілкування через скайп, або короткі речення вуличних листівок, що наговорюються через захлинання й крик, через мовчання і шепіт. Ця поезія дивовижним чином поєднує луганську локальність із відкритістю, котру надає мережа. І досягається це за допомогою якихось простих і ненадійних, на перший погляд, речей — любові, ненависті, легень і власного серця, про яке вона ніколи не забуває». — Поет Сергій Жадан
«Первое же знакомство с поэзией Елены Заславской превращает читателя-гурмана в ЗАЛОЖНИКА. Смакуешь, наслаждаешься – и вроде бы все вкусно, добротно, грамотно, «культурно», понятно, комфортно – и можно спокойно продолжать священнодействие потребления без риска лишиться аппетита, натолкнувшись на неудобоваримый риф, который встанет поперек горла. Однако стоит оторвать взгляд и сознание от текста – как получаешь мощный метафизический удар. Обнаруживаешь себя обездвиженным – не в силах не то что «двинуться с места», а даже пошевелить мозговой извилиной. Классический эффект двойного дна, сравнимый с ситуацией, когда простая девушка, с которой ты только что познакомился, этакое далекое от неожиданностей скромное дитя народа, в постели оказывается именно тем, что тебе надо, чего ты так долго ждал и по чему (кому) неистово тосковал всю предыдущую жизнь. Захлебываясь от восторга, ты не знаешь, как жить дальше. Постепенно приходя в себя, ты начинаешь осознавать свои желания и понимаешь, что тебе мучительно, до боли хочется, чтобы все, к чему ты приобщился во время погружения в поэзию Лены, мгновенно материализовалось – правда, тебе самому не понятно, в каком виде поэтические метафоры могут предстать в виде атомов и молекул.
Осмелюсь предположить, что «военная тайна» Елены Заславской – в ее приобщении к Первозданной Целомудренности Бытия, в интимной, органичной, онтологической, генетической связи с реальностью, какой она была до Великого Грехопадения. Я бы даже рискнул назвать поэзию Лены «наивной» – но в контексте того периода эволюции мироздания, который принято называть буколическим. Когда любезный пастушок впервые в жизни видит на лугу обнаженную подружку-пастушку. Он растерян, шокирован. Не знает, что делать. Его распирают смутные и не до конца понятные ему самому желания.
Видимо, его состояние и есть та самая обездвиженность, которую испытываешь от приобщения к поэзии Елены Заславской». — Игорь Дудинский
«Эта бесхитростность, этот срывающийся, но чистый голос — дорогого стоят. Когда для беды и страдания вдруг найдены свои, а не чужие, чистые, а не затёртые слова. Здесь каждая строка — весит. Здесь каждое слово — осязаемо. Это как будто ребёнок вдруг научился говорить взрослыми словами — и такая боль, и такая печаль. Это как будто взрослый понял, что он так и остался ребёнком — и такой ужас у него, такое одиночество. Всё это разорвало бы сердце, когда бы не высокое чувство Родины в этих стихах, когда бы не вера в то, что Господь сохранит Родину в своих ладонях. Так давно не слышно поэтов с чувством Родины. Так давно поэзия не звучала молитвенно — и молитва эта была во славу нашу — вместо очередного стенания про наш позор. Здесь — счастье какое — нет злобы и осуждения, нет всей этой подлой и глупой мути про «никогда мы не станем братьями». У этой поэзии нет врага в лице одуревших пацанов, какой бы ни были они национальности, по ту сторону фронта: враги в этих стихах — чёрные бешеные птицы, шакальё и демоны, зло как таковое. Радость, что такая книжка есть. Появившаяся песня — оправдание нашему времени. Если у нашего времени есть такие песни — значит, правда была за нами», — писатель Захар Прилепин
Дина says:
Ахахх, сам-то Игорь Дудинский знает что надо делать с молодыми обнаженными пастушками!!! Хитрец…