Любовь и смерть в поэзии Елены Заславской

Современный русский философ Владимир Варава в своем канале в Телеграме отметил две сквозные темы моей лирики, которые звучали в разные периоды моей жизни в моей поэзии. Они и по сей день неизменно находятся в центре поэтического образа моей реальности. Эти две темы: любовь и смерть.

Хочу показать вам, как философы и  критики отмечали важность этих тем в  моей поэзии с 2005 года до наших дней. 

Виталий Дорофеев, 2005 год: 

«Героиня «Виолончели» нарциссически любуется своим телом и не ведает комплекса кастрации, героиня «Акта Творенья» – неуемно плодородна, как земля, насмешливо и требовательно приглашает в себя самое что ни на есть враждебное, чтобы и его причастить собой и родить, героиня «Инстинкта свободы» – зовет страну к себе на грудь, как любимого ребенка. Женственна! Да это не просто жизнь, это раблезианское буйство жизни! Можно ли утверждать обратное? И все же мы осмелимся.
Каждый стих нас обманывает…»

Виталий Даренский, 2015 год:

«Когда автор говорит: «Мой язык развязала война» – это нельзя понимать в буквальном смысле, поскольку Елена Заславская уже известный поэт. Это нужно понимать метафизически – в том смысле, что только война заставила сказать такое, что без нее никогда не пришло бы на язык. И, как это ни странно на первый взгляд, после всех мучительных и страшных слов, брошенных в лицо неотступной смерти, конечным словом измаявшейся души становится вовсе не мука, а восторг перед чудом бытия».

Нина Ищенко, 2020 год:

«В книге Елены Заславской «Донбасский имажинэр» можно найти образы и диурна, и ноктюрна. Образы диурна: война как священнодействие, абсолютность жизни, крылья. Образы ноктюрна: возлюбленная, степь как море, смерть как пространство, в которое помещается человек. Базовый принцип имажинэра – отношение к смерти – проявляется и в диурнической группе образов, и в ноктюрнической. Образы разных режимов непрерывно взаимодействуют. Образ символической смерти, который был воплощен в поэзии Великой Отечественной войны, реализуется и в военных стихах современной луганской поэтессы, создавая пространство исторической памяти, объединяющее разные военные эпохи одной и той же русской культуры».

Ольга Бодрухина, 2021 год:

«Возлюбленный главной героини – это Человек-Терминатор, в том смысле, что он не до конца, но лишь наполовину принадлежит войне: ровно в той же степени, в которой его избранница уже не принадлежит мирному быту. Они словно эквилибристы балансируют на границе двух разных Вселенных, умудряясь поддерживать связь через «мобилку», трофей из мира мертвых – тот же телефон-ракушка из «Nemo», где спираль есть символ воскрешения. Любовь вопреки всем законам удерживает их вместе, являясь единственной в этой кровавом вихре реальностью, которая заставляет просыпаться по утрам, куда-то идти, жить в условиях, в которых и выжить-то мало шансов. Парадоксально, что посреди фарша, в который превращают город, как никогда хочется любить, быть любимым и шептаться об этой любви с Ангелами».

Владимир Варава, 2023 год:

«Взгляд философа на любовь и смерть прозревает не только их глубочайшую взаимосвязанность, но и обоюдную неотмирную силу. Сильна как смерть любовь – может воскликнуть и поэт, и философ. Сильна и страшна сила и власть любви. Ее сила – сила смерти. Значит ли это, что сила смерти – это сила любви?»

 

НОВОРОССИЯ ГРОЗ: ФЭНТЕЗИЙНО-ПАРТИЗАНСКОЕ МНОГОБОЖИЕ У ПОДНОЖИЯ ПРАВОСЛАВНОГО ХРАМА

Помимо структуры поэмы Елены Заславской «Новороссия гроз. Новороссия грёз», хочется расшифровать ее основную, на мой взгляд, идею. Здесь она напрямую перекликается с другой поэмой Елены – «Nemo», которую мы осмысливали ранее в рецензии «Запретная любовь, запретная борьба, запретный город». По сути, это одна и та же история о невозможности любви между представителями двух разных миров. Это один и тот же экшн, только с разных точек зрения, в разных мерностях. В «Немо» основной уровень поэмы – мифический. Ведь ни для кого не секрет, что миф, в котором с рождения и до смерти обитает всякий русский человек – это сказка: про мышку-норушку, колобка, избушку, курочку и деревенского смекалистого дурачка. Это более древние, чем все религии вместе взятые, космогонические истории.
В поэме Русалка любит Немо, ее избранник – безымянный Никто. Этот Noname – пришелец извне мифа, герой другого романа, чужак. Луганск – некий затонувший город, и это тоже древний миф многих народов: клочок земли, который будет поднят из пучин хаоса, с самого дна, то ли волшебным вепрем, то ли царем дэвов.
В «Новороссии» же магический, языческий мир пурпурного народного фольклора, вперемешку со скандинавским пантеоном и Голливудом, становится контрастным бэкграундом православного мира, старчества и животворящих икон. Словом, все это буколическое фэнтезийно-партизанское многобожие теперь выглядит как зеленая поросль у величественного храма. Луганск предстает границей света, последним оплотом, в буквальном смысле, за которым в бездну срываются люди и сказочные персонажи, прямиком в заворот и пограничье жизни. Читать полностью

Буктрейлер к поэме Елены Заславской «Новороссия гроз. Новороссия грёз»

Буктрейлер к поэме Елены Заславской «Новороссия гроз. Новороссия грёз».

Автор видео Ольга Бодрухина отмечает: 

– Буктрейлер к поэме Елены Заславской «Новороссия гроз. Новороссия грёз» – это пример того, как сливаются воедино самые ужасные предчувствия и самые сокровенные мечты. Собственно, эпиграфом к поэме служит «святая Троица», заключающая основной посыл. «Скрепно. Ватно. Сакрально». Слабонервным не читать.

Это, конечно, о любви. Но о любви на грани жизни и смерти. Это не война романтизируется, нет – это она подло вторгается в любовь и романтику, заставляя поэтов и влюбленных брать в руки оружие. Речь идет о войне, но, увы, не о той, которую описали Делез и Гваттари в «Анти-Эдипе». Это не та Машина Войны, которая направлена против укрепления власти органов и усиления контроля. Это не та война, которая «по-честному». Речь о братоубийственной войне, которая ведет к отрицательному отбору и деградации, абсолютно противоестественной войне, которую можно сравнить разве что с инцестом, с, простите, «сестроебством».

«My life was taken to feed the Machine» – жизнь каждого становится жертвой этому прожорливому и слепому божеству. (Одно из значений Machine – это миссия, но, в данном случае, речь идет об анти-миссии, а срыве божественного плана и порядка мироздания). Но на каждую абберацию находится своя управа – не в уютном кабинете психолога, нет: речь о суде Божьем, который выше любого человеческого. Каждый в этой войне принимает сторону Тьмы или Света, становится театром военных действий высших сил. И, либо несет свой крест, либо бежит от своей судьбы.

Чтобы отразить эти идеи, в видеоряд были включены отрывки анимации Станислава Подивилова «Твой крест». Монах, молящийся в пещере о спасении души – это прямое указание на старца Филиппа Луганского, милостью которого город и его жители находятся под защитой высших сил. Старец дал наставления относительно наших времен, о том, что земля луганская даст защиту многим православным, и как бы ни было тяжело, покидать ее нельзя. В самой поэме немало сказано о невероятной силе молитвы даже не чудотворца – простого человека.

В то же время в поэме Заславской звучит мотив подмены чистого образа веры и святыни (иконы) скетчбуком – в прямом и переносном смысле. Увы, чтобы, отличить подлинное от профанации (а «профан» – это место перед святилищем – уж никак не сам алтарь), нужно иметь опыт соприкосновения с истинным. А получить его иначе, как с чистым сердцем и намерением, по милости Божией, нереально, под какими бы флагами или лозунгами ты ни выступал.

Именно поэтому в видеоработе появляются фрагменты в скетчевом стиле композитора и визуального артиста Джорджа Элбрехта. Нарисованный солдат, который бегает, вцепившись в оружие – уже мертв, так как он выполняет не свое предназначение, а инструкцию, бесчеловечный приказ, им движет лишь страх и чужие амбиции.

Также через видео проходит образ 3D структуры, похожей на вирус. Это не тот вирус, о котором вы подумали – это вирус насилия, который поражает пространство не просто искажая его, а уродуя (об этом также написала Нина Ищенко в своей одноименной статье). Как и любой вирус, он заменяет собой органы клетки общественного, прописывает свой код везде. Именно в этих поврежденных, обезображенных тканях реальности затем селится война. Надолго.

Наконец, голливудский мотив буктрейлера – это и отсылка к Убивашке из “Kick Ass”, именем которой в поэме назван отряд. Образ этой героини – символ юной души, которая еще не познав любви, выходит на тропу войны. Вместе с этим, есть и отрицательная коннотация образа, ведь именно Голливуд сформировал в современном обществе представления о войне, «супергероях» и прочих «мстителях» – они так и живут в сознании, пока человек напрямую в реальности не сталкивается с тем, что киношная война слишком мало общего имеет с реальной… Именно поэтому память о войнах – не должна уничтожаться, сокрываться или ребрендироваться – чтобы в будущем не пришлось опираться на «комиксы» и «скетчбуки».

V сборник ФМО «Монтень в Луганске»

Фото обложки Инга Теликанова

Пятый сборник докладов Философского монтеневского общества посвящен тридцатилетию ФМО. В книге «Монтень в Луганске» рассказывается об идеях, концепциях, философских системах, поэтических образах, дискуссиях и даже сетевых спорах, которые отражают интеллектуальную жизнь Луганска, города на передовой, в нескольких километрах от линии фронта, на шестой год войны Украины с Донбассом.

Monten-v-Luganske-2020_FMO

Книга «Монтень в Луганске. Фокус осознания, спектр возможностей, периферическое видение» выходит в год тридцатилетия Философского монтеневского общества, названного в честь французского скептика Мишеля Монтеня, жившего в эпоху религиозных войн во Франции. Свободная форма изложения своих мыслей и критическое отношение к любой догме определили принципы деятельности ФМО.

Нина Ищенко, кандидат философских наук

Людям разных мировозрений и тем, кто ещё не построил собственное мировоззрение, старым и юным, зрелым или незрелым умам и душам откроется рано или поздно, что отказ от принятия догмы не значит в познании релятивности всего и вся. Мы собираемся, говорит Монтень, в учёных собраниях, чтобы искать истину, но не затем, чтобы её найти… Словом, нашёл и утвердился – выпал из сообщества ищущих. Не нашедшимся жив человек, но поиском смыслов за уже найденным. За горизонтом – горизонт, за истиной – истина.

Арсентий Атоян, доктор философских наук, профессор

Почти с самого начала основания в Философском монтеневском обществе отсутствует привычная для таких сообществ иерархия. Скорее, это кружок с такими типами связей, которые можно окрестить боевыми: боевые друзья и другини. В этом смысле многие из его членов – больше, чем единомышленники. Если мы говорим о неком боевом братстве, то, можно докрутить эту метафору до определения ФМО как философского спецназа. Чтобы уж совсем по-нашему – философская дружина. Вплоть до того, что все мы пьем из одной чаши, во всех смыслах.

Ольга Бодрухина, собкор сайта «Одуванчик», йогини, факир, обладатель Кубка мира по тайскому боксу

«Nemo» Елены Заславской: запретная любовь, запретная борьба, запретный город

Как  рождаются жемчужины? В раковину попадает достаточно крупная песчинка, осколок или даже рыбья косточка. Инородное тело причиняет хозяину огромное неудобство, и тот начинает обволакивать, окутывать ее собственным перламутром, слой за слоем. Застывая, слои формируют прекрасную жемчужину: в буквальном смысле, плод страсти и страдания. Так, порой, чувства и переживания, которые мы маркируем, как причиняющие боль, надежно сокрытые за плотными створками души, могут породить неописуемую красоту идеальной формы.        

Произведение Заславской «Nemo» – это не просто редкий образец любовной лирики, романтизма и русской волшебной поэтической традиции. Это еще и многослойный, многообразный морской квест. Читать полностью

III сборник ФМО «Донбасс в огне». 2 издание

Сборник материалов Философского монтеневского общества, приуроченный к столетию Революции под редакцией кандидата философских наук Нины Ищенко и поэта, писателя Елены Заславской. 

В наши дни, как и сто лет назад, Донбасс в огне. В 1917 – 1922 гг в Донбассе разворачивались события гражданской войны, включающие как создание нового общественного строя, так и борьбу с интервенцией других государств. С 2014 г. по настоящее время в Донбассе также идет война – как и сто лет назад, здесь столкнулись два культурных мира, две цивилизации – западная и русская. Каждая предлагает свой вариант мироустройства, свое мировоззрение, свой единственно верный путь, исключающий все остальные, и точкой столкновения этих сил оказался Донбасс. Здесь снова вершится история, и мы хотели бы напомнить о сломе эпох сто лет назад и провести аналогии с переменами нынешнего времени.

Читайте. Размышляйте. Высказывайте свое мнение. Пишите на адрес редакции: niofterna@gmail.com, zaslabskaja@gmail.com

Донбасс в огне 1917-2017_Издание 2

Душа Миры. Рецензия на фильм «Мира»

В 2017-м году в ЛНР был снят фильм «Мира» режиссера Дениса Шабаева.  Летом 2018 года в Сочи на фестивале «Кинотавр» прошла премьера фильма. Фильм также получил несколько наград на других фестивалях в России и зарубежом, включая международный кинофестиваль «Темные ночи» в Таллине.  Продюсеры фильма ставили  целью показать состояние  русского мира  в Луганске, представленном как «место безвременья, темноты и войны».  Однако главный герой фильма Мира, как в свое время Базаров, стал «вести себя», поступать вопреки авторскому замыслу и реализовывать совсем другие смыслы. В результате фильм не вписывается в прокрустово ложе либеральных архетипов и не является реализаций предзаданных идеологических конструктов.  Об этом читайте в рецензии собкора, и путешественницы по разным мирам Ольги Бодрухиной.

Душа Миры

О том, что в Луганске и республике снимали артхаусное кино про Донбасс, я еще в прошлом году слышала от своей соратницы, которая приняла в организации съемочного процесса непосредственное участие. Мы, как администрация детдома, с подозрением относимся к визитам киношников и прочих телевизионщиков из столиц. Слишком спекулятивная тема этот наш Донбасс, слишком мало времени прошло для осмысления. Почти невозможно зафиксировать то, что еще не остановилось, ведь маховик войны раскачивается, когда нам кажется, что он почти остановился. Почти невозможно объяснить, что силой нашей любви погибшие оживают и занимаются привычными делами, а к вечеру постепенно тают и их снова сносит степным ветром в сторону Млечного Пути. Для решения таких метафизических задач, видимо, и существует кино. Читать полностью